В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь…
Источник – Повесть временных лет.

Три главных города на 862 год – Новгород, Белозерск и Изборск. В Белозерске я побывала. Правда, тогдашний Белозерск был на противоположном берегу озера и переехал на этот берег в 10 веке. При строительстве канала к Онежскому озеру тот берег был затоплен, но, по словам местных жителей, на северном берегу до сих пор можно найти намытые волной ржавые украшения, черепки, наконечники копий и прочие археологические радости из разряда тех, что обычно выставляются в краеведческих музеях.

Сегодня это маленький городок и тихий. В нём растёт шиповник с плодами размером чуть не с яблоко, а люди ходят не спеша и повально фанатеют от Цоя (такое уж у меня сложилось впечатление – во всяком случае, под Цоя я въезжала, засыпала и "Звездой по имени солнце" была разбужена утром).

В городе есть земляные валы, высокие и охватывающие изрядную площадь. В их кольце поместились и дома с огородами, и пруд, и пара заболоченных пустырей, и Преображенский собор 17 века: массивный, пятиглавый, с крупными куполами, по вологодской традиции крашенными тусклой серебрянкой. Интересно, что из города, не поднимаясь на валы или не заходя внутрь них, собор не рассмотришь – из-за валов видны лишь его главы. С внешней стороны валы охватываются ещё и рвом. Представляю, как лихо можно съехать с валов в ров на ледянке снежной зимой!
В последний раз эти валы работали по своему прямому назначению в 1611 году, когда поляки шастали. И в первый раз за всю историю валы тогда не спасли город. С той поры город позахирел, хотя раньше был ого-го как силён. Было когда-то отдельное Белозерское княжество (погубленное в 1352 году моровой язвой), и ему в своё время подчинялась добрая часть Севера. Тот же заветный град Каргополь ходил под Белозерском. Впрочем, к 1381 году Белозерские жители, перебравшиеся в 1363 году на 17 вёрст западнее заражённого городища, кой-как оклемались и выставили на битву с Мамаем дружины, к которым присоединился некий князь Глеб Каргопольский – загадочная фигура! Впрочем, Каргополь с его историей оставим на потом!
Внутрь валов можно попасть пройдя через ров по сводчатому кирпичному мосту, около которого есть уникальный памятник – ладья с драконом и крестообразной мачтой. Уникальность ладьи в том, что она посвящена не круглой дате, а 1112 годовщине. Вот где нумерологическим одержимцам широкое поле для толкований!
Интересно, что ров, видимо, используется и при организации всяческих праздников: на одной (при валах) стороне его возведён дощатый помост-трибуна-сцена, а с другой – ступенчатые площадки для публики, наподобие античных амфитеатров, только не круглые. Ах да! На зелёном боку вала белыми камушками выложено: Белозерску – 1323 года.

Самое сильное впечатление от города, однако – это Белозерский канал, построенный в бытность министром путей сообщения графом Клейнмихелем (упомянутым в лесковском "Левше" – раз и героем исторических анекдотов – два), в царствование императора Николая I, соответственно. О чём и сообщает гравированная медная доска на специальном обелиске. Канал был построен для защиты приходящих в порт Белозерска судов от штормов. Сегодня, кажется, канал по прямому назначению не используется (хотя бы в силу почти полного отсутствия навигации), работая местом для полоскания белья и достопримечательностью. Если закрыть глаза на полощущих в канале бельё женщин – голландский пейзаж. Ивы, ивы по берегам, кустарнички, лодочки, гладь воды, закат… Идиллия!
Впечатление производит и сам берег Белого озера: он весь выложен крупными, очень крупными булыжниками, о которые плещет крепкая белая волна. Через канал переброшен мостик, ведущий на деревянный помост – место прогулок, свиданий и игрищ местной молодёжи. Если верить объявлению, доступ на помост открыт с 7 утра до 23 вечера, но почему-то с трудом верится, что кто-то ходит закрывать его на ночь. Рядом с помостом пришвартована ржавеющая брошенная баржа. Она гудит под ногами пустым брюхом, а нос с озёрной стороны у неё проржавел совсем, и там недолго провалиться в воду! По барже лазают мальчишки и придурки вроде меня.

Ещё в городе стоит посмотреть на хорошенький миниатюрный Гостиный двор и покататься на качелях в парке у валов рано поутру. Рядом с качелями есть памятник какому-то из почётных граждан города – крохотная голова на непомерно высоком пьдестале.
В городе существует культ местного поэта C.C. Орлова, а в скверике напротив автостанции я обнаружила точную (и тоже безымянную) копию памятника кому-то из парка за Вологодским кремлём.
В городе пекут вкусный хлеб, а вот вода из местных колонок мне не понравилась – то ли горьковата, то ли сладковата, но как-то не очень она мне показалась.

Отдельная тема: попадание в город. Говорят, лучшая (и точно самая короткая) дорога – от Череповца. Можно ехать и через Кириллов – там прямая дорожка. А можно ехать от Кириллова (Ферапонтова – как я) по Вытегорской трассе – хорошей, соглашусь, с великолепными видами – до села Липин Бор. А там свернуть на грунтовку, которая идёт поначалу среди великолепного соснового бора, из-за которого ослепительно сверкает озеро (в древнегреческом одно из древнейших обозначений белого происходит от "сияние", "сверкание", "молния"). Ну озеро-то сверкает, а грунтовочка-то вихляет… И машинки по ней не телятся. И останавливаться не особо желают: они по самое не балуй загружены домочадцами, от бабушек, помнящих Синеуса, до новорожденных котят. Все эти машинки потом встречаются у парома, который перевозит с берега на берег Шексны примерно раз в сорок минут. После парома все быстро стартуют. Правда, назад я выбралась легко (всегда назад выезжаю проще, чем въезжаю – тьфу-тьфу!)… Там, где Шексна впадает в Белое озеро, по правую руку, виднеются из воды развалины какой-то башни. А вы говорите – Калязин, Калязин…